250 Бобруйская Краснознаменная ордена Суворова II степени стрелковая дивизия

Судьбы

Абилов М.А.	Базанов Г.А.	Васягин П.П.	Говоров В.П.	Горбачев И.С.
Гришкин В.С.	Гришко В.С.	Григорьев М.Г.	Дятлов В.С.	Еронько В.И.
Казанков Н.Г.	Каххори А.	Королев И.М.	Креусова Е.А.	Кузнецов Д.И.
Ледовский И.Г.	Локтев Г.С.	Любимцев А.П.	Мананков Т.П.	Масин Т.Д.
Медведев Л.Е.	Мингулов Г.Х.	Мордин И.Е.	Мохин И.В.	Пузейко Н.С.
Рыжих К.И.	Сабиров Р.С.	Семковский И.С.	Скурлатов А.И.	Троценко С.П.
Хандогин И.Ф.	Хандогин Г.Н.	Хрыков Н.М.	Чернушенко Г.А.

10 отдельный лыжный батальон

Скурлатов А.И.

Судьба Алеши

рядовой Скурлатов Алексей Иванович, стрелок 10 олб и 926 сп

Имя Алеши - Алексея Ивановича Скурлатова дорого болгарам: он послужил прототипом при создании знаменитого памятника советским воинам-освободителям Болгарии, воспетого в известной песне композитора Э.Колмановского на слова поэта К.Ваншенкина. Однако для всех россиян оно также не менее дорого: на правом фланге великой битвы за Москву, у стен древней Твери начиналась его судьба.

Тяжкие дни переживала наша страна в последние месяцы 1941 года. Вся страна спешила на помощь защитникам столицы. В далеких зауральских городах и селах создавшись новые воинские формирования, знаменитые сибирские дивизии из молодых сильных, крепких и выносливых мужчин и парней. Среди этих парней был и Алексей Скурлатов - рослый, плечистый, с русым чубом и чистыми синими глазами, весельчак. Родом из села Налобиха, Косихинского района, Алтайского края. Совсем не было времени на военную подготовку. Пребывание несколько недель в городе Бийске на краткосрочных курсах молодого воина, скорее можно назвать привыканием к армейской жизни. Все остальное делалось на ходу по пути к Москве. Надо было спешить. Враг не ждал. Военное дело и оружие пришлось изучать в вагонах эшелона, на станциях, где выжидали поезда своей очереди на движение. Выгрузились в Казани. Алексей попал в запасной полк, где поспешно формировались и оснащались боевые подразделения лыжников.

Стояла поздняя осень. Снег в тот год выпал рано и сильно сковало землю уже первыми морозами. Лыжное дело осваивать Скурлатову долго не пришлось. С малых лет самодельные лыжи были его постоянными спутниками зимой. На них он изъездил вдоль и поперек все кручи речки Большая Лосиха на Алтае, окрестные холмы и березовые рощицы, которых в этих местах множество. А вот боевому мастерству на лыжах пришлось немного поучиться, по только немного: их помощи с нетерпением ждали защитники столицы.

Лыжный батальон покинул вагоны на каком-то небольшом лесном полустанке в сутках ходу до станции Крюково. В те дни здесь шли кровопролитные бои за Москву. Скурлатову запомнился старый дуб, одиноко стоявший у большой дороги, где он впервые встретился с войной, услыхал ее грозное дыхание: грохот артиллерийской канонады, разноголосый гул моторов на земле и в небе, огромные султаны дыма от пожарищ. В то время, войска генерала Лелюшенко, добивали окруженную в Клину вражескую группировку. Им, лыжникам, тоже предстоял туда путь. В только что освобожденных окрестных селеньях Клина, лыжникам долго задерживаться не пришлось. В ночь с 15 на 16 декабря 1941 года им предписывалось пробиваться дальше, на Калинин. Там тоже шли жаркие ожесточенные бои.

Батальон лыжников двигался всю ночь, скрытно от врага, лесами и кустарниками, вдоль ручьев и балок, далеко обходя деревни и поселки, где располагались вражеские гарнизоны. Взвод, в котором был Алексей Скурлатов, шел в голове цепи, вслед за разведчиками и передовым боевым охранением. Здесь были самые сильные и выносливые парни. Они по очереди пробивали лыжню в глубокой снежной целине. Об этом переходе Алексей Иванович потом так рассказывал: "До сих пор удивляюсь тем нечеловеческим усилиям, которые испытали тогда наши бойцы-новички, только что ставшие на лыжи. Девяносто километров за одну ночь по тылам, да еще под носом у врага, чтоб ни одна душа не кашлянула и случайно не стукнула каким-либо предметом или оружием. И сразу - в бой. Такое, наверное, было под силу только сибирякам".

Рано утром 16 декабря 1941 года лыжный батальон вышел на опушку леса, откуда открывался вид на город Калинин. Справа шел сильный нарастающий бой. Горели деревни. В городе тоже шли бои. Прямо перед лыжниками, прижавшись к окраине города, виднелся аэродром. Самолеты с черными крестами сидели неподвижно, глубоко зарывшись в снегу. Лыжники, перестраиваясь на ходу в боевые порядки, длинной цепью стремительно двинулись к аэродрому. Бой был коротким. Аэродромная служба и охрана видно не ожидала наступления с тыла, беспорядочно отстреливаясь и бросая технику, в панике убегала в сторону железной дороги. Вскоре вспыхнули некоторые самолеты от трассирующих пуль. Алексей Иванович Скурлатов в письме вспоминал: “Нападение было настолько внезапным, что немец не успел даже поднять в воздух ни один самолет”.

Тем временем и на железнодорожной станции разгорался сильный бой. Еще не успели полностью догореть подожженные самолеты, как со стороны леса и оттуда, где дымились пожарища деревень, появились боевые порядки наступающей пехоты. В белых маскхалатах, с криками "Ура!", преодолевая глубокие снежные сугробы, они приближались к городу и аэродрому. Лыжники тут же влились в единый поток наступающих и стремительно помчались к поселку, который своими окраинами примыкал прямо к железной дороге. Это был уже городской поселок Лоцманенко. Наступал 922-й стрелковый полк 250-й дивизии. На окраине поселка шел бой. Горстка наших бойцов отражала контратаки оккупантов.

В книге "Дорогами испытаний и побед. Боевой путь 31-й армии” описан этот случай. В упорных боях в южной части Калинина отличились бойцы 922-го стрелкового полка (командир капитан А.И. Грицкевич). Во время контратаки врага старший сержант П.И. Трунчиков, командир орудия сержант П.И. Исаев, наводчик младший сержант С.Г. Алабердин, стрелки рядовые С.М. Сухарев и А.П. Смирнов, заняв круговую оборону, метким огнем из орудия подбили два танка и отбросили следовавших за ними пехотинцев. Смирнов, будучи дважды раненным, не покинул поле боя. Занятый рубеж группа старшего сержанта Трунчикова удержала до подхода главных сил полка".

Воинам этого полка московские рабочие доверили красный флаг с портретом В.И. Ленина, чтобы водрузить его над освобожденным Калинином. Заместитель редактора красноармейской газеты 250 сд "Вперед за Родину! А.М.Лепорский вспоминал, что 16 декабря 1941 года это знамя водрузил на одном из зданий освобожденного города военком 922 сп батальонный комиссар Трофим Павлович Рудаков. Участие в освобождении Калинина - крупный успех 250 сд, 31 армии, всего Калининского фронта. Угроза смертельной опасности столице миновала. Это была и первая победа Алексея Скурлатова.

Выбитые из Калинина немцы в близлежащих населенных пунктах создавали мощные узлы сопротивления, которые сдерживали наше наступление на Старицу и Ржев. Лыжники в числе первых пришли на помощь кавалеристам и воинам 922 сп, оказавшимся в тяжелом положении в районе Гостенево и Смагино Старицкого района 27-29 декабря.

И тут не последнюю роль сыграли лыжники. Ворвавшись внезапно в правобережную часть города, они быстро достигли крутого берега Волги. Скатившись вниз к реке, к левому берегу, обогнули город и оседлали шоссе в сторону Ржева. Здесь они спешились и завязали уличные бои. Лыжный батальон тогда понес большие потери, но Алексею суждено было остаться невредимым. И только уже у деревни Бяково, когда лыжники попали под обстрел вражеского танка, замаскированного в старом сарае, ранило его в руку и ногу осколками снаряда. В 1943 году Алексей Скурлатов был контужен на Северо-Западном фронте, сражаясь в составе 916 сп 250 сд.

После излечения попал в другую дивизию, длинные дороги войны на Украине, Молдавии, Румынии привели Алексея в Болгарию. Сборная рота 3-го Украинского фронта, где тогда временно служил Скурлатов, располагалась возле почтампа г.Пловдива. Тут же рядом работал и участник болгарского сопротивления фашизму Методи Витанов. Они стали друзьями. Он запомнил мощную фигуру и лицо Алексея. В его понимании именно этот воин олицетворял образ русского солдата-освободителя. Когда началось строительство памятника, он часто приходил на Холм Освободителей и смотрел, как поднимается фигура советского солдата. Однажды рассказал рабочим о своем друге и на одном из камней написал "Алеша". Имя полюбилось строителям, и они уже называли скульптуру не иначе, как "Алеша". А потом и весь Пловдив задолго до официального открытия монумента стал называть его этим именем...

Шпыхов Георгий Тарасович, ветеран 250 сд